Дребезжащий сумрак не собирался размыкать своих тошнотворных объятий, а лишь только прибавлял больных видений в измождённое воображение. То, что в болезненном состоянии сны отличаются особенной красочностью, разнообразием всяческих художественных деталей и чрезвычайным сходством с действительностью, Эст, к несчастью ощущала очень часто, проходя этот неприятный путь каждый раз заново. Но в этот раз, возможно, что-то пошло не так - звенящая тишина в ушах сменилась отдалённым птичьим разговором и стрекотанием назойливых кузнечиков в сухой траве. Поначалу тихие звуки, теперь резали слух стальным лезвием, напрочь отгоняя все красочные сновидения, которые невозможно придумать даже в действительности, даже этому самому сновидцу.
Эст просто-напросто теряла сознание, опускалась на дно омута. Медленно, тягуче, неприятная процедура вытягивала все силы и издевалась, тянулась как резина. Волчица резко открыла оба глаза, но тьма, словно окутавшая весь мир, но на само деле зиявшая только в органах чувств Эст, словно стена отделяла своей массивностью весь нескладный мир от несчастного существа.
В таком состоянии любая тихая, скромно промелькнувшая мысль, кричала и заявляла о себе. Всё воображаемое было словно наяву - тьма была действительно плодотворной для всяческих фантазий. Да только не приносила радости - хаотичный порядок нравственных размышлений губил всякую возможность мыслить здраво. Каждая назойливая мысль уничтожала попытки самообороны и была губительной. Эст не могла сосредоточиться, пока природный инстинкт не взял своё, и вытянутые конечности не зашевелились в будто бы предсмертной судороге. Эст не могла поверить, что она ещё может командовать своим телом. Тем более - губительные стены темноты не желали исчезать. Она по-прежнему ничего не видела. Стрекотание кузнечиков стало более живым и ярким, смешалось с пением птах где-то совсем рядом, ворвалось в голову, заполнило собой пустоту и прогнало все мысли из головы, одновременно превратившись в гул, увеличив громкость каждого отдельного звука. Внезапно громкие звуки давили на голову ещё больше. Эст не выдержав, открыла пасть, вдыхая горячий воздух, пытаясь встать и вылезти из ямы подсознания. В конце концов, физически ей удалось подняться, и на дрожащих, не чувствующих себя ногах, шатаясь идти на возможный "оазис" в этой мёртвой, выжженной солнцем "пустыни." Гул мчался вслед за нею, ей, было, неизвестно идёт ли она правильно, или опять возвращается на палящее солнце. Все органы чувств, кроме слуха были словно отключены и не функционировали. Только остроконечные уши, постоянно напрягались, пытались разобрать птичий клёкот среди всего остального, поймать нужную чистоту.
Вскоре повеяло мягкой прохладой, мозг стал проясняться, конечности тяжелеть, а тьма перед глазами расступаться. Эст обессиленным зверем рухнула на мягкую траву, с вожделением вдыхая запах влажной почвы и растительного сока. Прошло секунды две, пока Эст краем глаза не засекла потустороннее движение, но поздно - измождённые мозг был не в состоянии принимать информацию,  и наконец, отключился, открывая доступ нездоровым снам.