Кё любила утреннюю охоту. Было что-то неуловимо притягательное в туманных зябких рассветных горах, эдакий романтический флёр в ранние часы окутывал суровые скалистые толщи. Старые кости были не особо рады кроссу по успевшему наслоиться за ночь тонкому ледку, ныла спина - ещё чего надумала, по кручам скакать шкодным котёнком, в твоём-то возрасте! Впрочем, без должных усилий архара не добыть, горные круторогие бараны были трофеем достойным, пусть и ох каким непростым, тяжело давалась грузной рыси каждая погоня. Сегодня, после нескольких часов, пройдённых крадучись по остро пахнущим зверем отпечаткам острых копытец, удача была сцапана за искрящийся хвост: стадо, карабкаясь вверх по скалистому склону, лакомилось корой жухлых осин, не замечая появления хищника. Самое время бы тут вычленить детёныша или неуклюжего тонконогого подростка, который в следующий момент будет накрыт массивным пружинистым пятнистым телом, растянувшимся в прыжке, но - чуткие звери замерли, а затем пустились наутёк, вспугнутые клёкотом и надсадным скрипом когтей по камню. А там и яростный рык ирбиса играючи взрезал тишину, лишая лесного пастыря заслуженного трофея. "Что за напасть? Второй раз эта драная кошка уводит стадо у меня из-под носа." Скёгги присмотрелась к сцепившемуся с кондором барсу - тот казался неуловимо знакомым, с большей частью чёрно-белых судьба уже успела её свести - как-никак делили одни територии. Что ж, вероятно, придётся продолжить путь и усмирить требовательно жмущийся желудок как минимум до вечера.
Мысли прервал посторонний звук, доносившийся снизу, где базальтовая круча, поросшая редким леском, переходила в тонкую тропу-нить, а там и в плато. Тонкий незнакомый голос, что говорят - и не разобрать толком, пока не подберёшься ближе. Интерес разбирал, заставляя, назло осторожности, размашистыми прыжками опускаться вниз, свозя подушечки лап о сколы породы. Только камешки мелкие в стороны полетели. Источник звуков приближался, да и те сложились в слова, точнее, в одно - тихое "мама". Волчонок, совсем небольшой, рыжевато-пёстрый, царапины на судорожно подёргивающихся в неровном дыхании боках - действительно, припоминала Кё, что кондор парил тяжело, явно стискивая значительную ношу в когтях. Что ж, повезло. Птицы редко расстаются с добычей столь легко. Большая кошка показалась на тропе чуть впереди щенка, чтоб не испугать не дай бог и без того ошалевший от ужаса меховой комочек, подчёркнуто расслабленно уселась метрах в трёх. Своих котят у рыси не было, опыта материнства и общения с юными особами, соответственно, тоже. Оставалось надеяться, что это с лихвой поможет заменить покалывающее нутро сочувствие пополам с желанием помочь.
- Успокойся, малышка. Пусть я далеко не мама, но вреда не причиню, - щурится, добродушно распушив усы и растягивая уголки губ. "Главное, чтоб волчонок не принял за очередного охотника за головами, из огня да в полымя, не позавидуешь щенку."

Волчонок явно был напуган - встопорщилась пёстрая шкурка на загривке, малышка неуверенно оскалилась. Смех один, теми едва наметившимися клыками не от кажущихся местными титанами зверей обороняться, "жизнь спасая", а разве что шутливо прикусывать в дружеской возне загривок соратников по играм. Как бы успокоить это робкое дрожащее существо, что разрывалось между единственным возможным оплотом спокойствия в этом льдистом хаосе и одиночеством горной пустыни? Кё повидала многое, но не до нервной дрожи, до выпрыгивающего из узкой груди быстро-быстро колотящегося сердечка объятых трепетом щенков.
Впрочем, спокойный голос и мягкие интонации, похоже, возымели действие - чуя, что от большой седой кошки явной опасности не исходит, волчонок чуть расслабился. И пусть до сколько-нибудь схожих с доверием чувств было ещё далеко, на душе лесного пастыря потеплело. Всё та же расслабленно-спокойная поза, широкие плюшевые лапы без намёка на выпущенные когти, дружелюбно настороженные уши, полуулыбка лёгкая: нам из себя мягкого ручного зверя несложно изобразить, а ребёнку в радость осознать, что в, казалось бы, непроглядной темноте безвыходной ситуации замаячил пусть неверный, трепещущий, но огонёк избавления.
"Кто ты?" А действительно, кто я? Ей богу, не делиться же с неразумным детёнышем всей правдой, не открывать же, что она - иерофант, проводник со смолисто чадящим факелом в руке, способный наставить иного просителя на надлежащий путь парой верных слов, стоит только в глаза попристальней глянуть. И к тебе бы, голубоглазой, присмотреться, полюбопытствовать, что ожидает на тернистых тропках поиска Цели и Смысла. Да только прячет волчонок взгляд, посматривая искоса. Значит - не судьба сейчас.
- Можешь звать меня Скёгги или, проще, Кё... К слову, одиннадцать лет жизни земель успела обойти немало, но, заметь, не съела ни одного глупого волчонка, - прищурится лукаво, наклонит тяжёлую голову чуть набок. Сбившийся в мохнатый клубок щенок кажется забавным, да и нельзя ведь одного оставлять - быстро пойдёт на добычу барсам.