*Заголовок темы представляет собой отрывок из Старшей Эдды, героической исландской песни о богах и героях, датируемой 12-13 веком. Персонаж - непосредственная аллюзия на Одина, отдавшего за сакральные знания и мудрость око и провисевшего, пронзённым копьём, на мировом древе Игдрассиль девять дней и ночей.

- имя
Скёггвальд|Sk`eggvald.
Полным именем пользуется мало, предпочитая сокращённое Скёгги или Кё.
Иногда за глаза уважительно кличут Лесным Пастырем или Иерофантом.
- пол|возраст
Женский|11.2 года.
- вид
Lynx Lynx - рысь обыкновенная.
- характер
Она долго жила и многое видела. Испытала и испробовала изрядно. Мудрая кошка, старая, не растрачивающая зря сил и энергии, основная черта - спокойствие. Непоколебимое неизмеримое спокойствие, которое не хладнокровие, а именно умеренность и осознание того, что собственная неуёмность ничего не изменит и мир не сдвинуть с оси суетливостью. Кё степенна, нетороплива, не-спеш-на, возможно - в силу возраста, возможно - по собственным убеждениям о необходимости рассудительного и степенного отношения к окружающему. Нет в ней ничего от беззаботного котёнка, вся карпизность, весь эгоизм - вышло с несколькими годами, проведёнными в одиночестве и дальнейшим посвящением себя не личным интересам, а чужим судьбам. Умеренный альтруист.
Отношение к другим существам, будь то любые звери, отеческое, покровительственное. На особо буйных созданий взирает снисходительно, разумно полагая, что это всё  от юношеского переизбытка сил и неумения правильно их распределить и направить в необходимое русло. Сложно вывести рысь из душевного равновесия, больных тем и воспоминаний у неё - по пальцам пересчитать, да и те запрятаны глубоко в биографии, не каждый вытащит. Самовлюблённость отсутствует, есть только ровное достоинство, свысока взирающее на тех, кто пытается его задеть, как на равных на тех, кто относится с приличествующим младшим уважением. Несмотря на старость, ни разу не сварливая карга. Ненавязчива, априори мягко общается с любым встреченным путником, на откровенные резкости не перейдёт никогда, считая это недостойным себя. Разве что тонкой насмешкой может поставить нахала на место, и то - без лишней злобы, разве что с лёгким раздражением на того, кто не ценит своё время и расходует жизнь на такую ненужную вещь, как злость. Не назовёшь недоверчивой, она просто подпускает окружающих на близкое расстояние, при этом удерживая все свои мысли и тайны при себе. Это не есть неискренность, она привыкла к автономному существованию и не считает нужным делиться сокровенным.
К себе - критична, но в меру, не жестока. Относится к разряду отшельников, что не увлекаются моральным самобичеванием и если рефлексируют, то не погружаясь в пучины депрессии. Рассудительна, но не до занудства и не до противной правильности и снобизма. Как и практически любой, кто имеет непосредственный допуск к чудесам, Скёгги в чём-то витающий в облаках мечтатель, верящий в чудесный случай и высшие силы. Правда только это не щенячий восторг, а несколько приглушённое опытом чувство причастности к некому высшему закону. Обладает отличной речью и задатками скальда, любит излагать мысли запутанно, образами, которые приходят ей во время видений. Испытывает постоянную тягу к путешествиям, перемещениям, хаотичной смене мест, тяжело найти рысь на одном месте два раза подряд.
Может читать образы чужого будущего по радужке, на длительное время установив зрительный контакт. Каждый подобный "сеанс экстрасенсорики" вытягивает силы, иногда после путёвки в чью-то судьбу ощутимо ноют виски, появляется немощная слабость в лапах.
Боится змей, недолюбливает большие водные пространства, не станет зазря мочить шкуру. Иных фобий, пожалуй, не имеется.
- внешность
Для своего вида обычных габаритов зверь. Около шестидесяти пяти-семидесяти сантиметров в холке, длина тела около ста двадцати. Вес - девятнадцать килограмм.Тело короткое, массивное, плотное, средний по толщине костяк и пуховая шкура делают кошку визуально тяжелей и мощней. Поступь размашистая, широкие лапы опускаются на землю мягко, на снегу держат не хуже снегоступов, позволяя по зиме преследовать шустрого зайца. Конечности не слишком длинные, передние чуть-чуть короче задних. Уплощённая короткая шея, миниатюрный хвост.
Мех занятный: набитый подшёрсток, остистая длинная шерсть, на брюхе, баках-щеках и очёсах на кистях достигающая пяти-шести сантиметров. Тикинг шкуры - нижняя часть волоса темней верхней, что создаёт типичную иллюзию инея на рысьей спине. Окрас светлый, серебристо-серые подпалины на белесо-кремовом фоне чередуются пепельными пятнами. Впрочем, Кё изрядно поседела и местами встречаются полностью белые участки. На животе, пястях и плечах - чёрный крап.
Небольшая аккуратная голова, иллюзорно кажущаяся больше за счёт густых меховых щёк. Широкая переносица, упрямый подбородок, острые скулы. Круглые жёлтые глаза обведены тёмно-шоколадным. Кисточки на чутких ушах.
Движения размашистые, тяжёлые - сказывается возраст. 
- биография
Начало этой долгой затейливой истории - в уютном логове меж вывороченных корней ивы, казавшихся только открывшему глаза котёнку почти александрийскими столпами. Тёплый пятнистый материнский живот, такой же пушистый комочек рядом, выстланная многолетней сухой листвой земля, так прошёл первый месяц жизни. Начало этой истории не отличишь от десятков и сотен других: заботливые родители, бессменный партнёр для игр в виде сестры и ни малейшего намёка на подвох в виде грядущей беды. Её и не было, время текло медленно и безмятежно в счастливой детской возне, родительских сказках по вечерам и осознании того, что впереди годы и годы подобного благостного существования в близком кругу. Котята росли. Меховые беспомощные зверьки вытянулись, вымахали в угловатых несуразных подростков, но внутренне изменились мало. Казались Кё с сестрой тепличными цветами, не знающими толком жизни, а уж об Игре тем паче не имеющими представления. Да и зачем им Грааль, эта волчья безделица, когда счастье - вот оно, только мохнатую лапу протяни? Избалованные вниманием, довольством и считающие, что жизнь закольцованна именно на них. Одним словом - дети, испорченные чрезмерной родительской любовью, взрастившей не ответные чувства, а махровый эгоизм, капризность, нелепое упрямство. Впрочем, отец с матерью того не замечали, наблюдали с восторгом за растущими чадами. Были первые жизненные уроки, учила родня и приёмам охоты, и азам выживания, самообороны, иначе не протянуть долго котятам в чужом враждебном мире. Сами же рыси упомянутой враждебности не замечали, считая рассказы о волчьей жестокости нелепыми байками, а запоминание чего-то сверх минимально необходимого - пустой тратой времени.
Близ двух лет, совсем немного оставалось до формального совершеннолетия. Выросших во вполне зрелых зверей котят тянуло к вольной жизни вне запретов родни, вне навязываемых обязанностей и урезанной старшими свободы. Скорее подростковый максимализм, чем рациональное мышление, полагали рыси, что вдвоём-то им ничего не грозит. Душевное прощание с родителями, неуёмная ребяческая тяга к познанию мира, увядшая, впрочем, после пары недель путешествий на Запад, где в то время раскручивался очередной виток Игры и сражения между серыми хищниками становились всё более ожесточёнными.
Одиночества в начале жизни Кё не было как такового, всегда в зоне видимости маячила сестра, всегда было с кем поделиться мыслями. Самое близкое существо, неразлучны с рождения, кому ещё довериться, если не ей? Они срослись душами крепче сиамских близнецов, краткие нелепые размолвки-ссоры только укрепляли понимание необходимости этой сакральной связи. Были и сражения бок о бок, и муторные тягучие вечера под бархатистым шатром крон, когда зализывали друг другу свежие раны, и сотни совместных охот - понимание с полуслова, с полувзгляда, с полумысли. Впрочем, всё временно.
Если скажут вам, что собственный личный рай чаще всего делает несчастными близких - поверьте. На закате четвёртого года жизни путь сестры Кё пересёкся с сероглазым дымчатым котом, ставшим впоследствие отцом её первого выводка. Сказать, что Скёгги была зла на неё - нельзя, грело душу осознание счастья родного существа, радостно было видеть возню с новорождёнными котятами. Но место рыси в чужой жизни было занято и, похоже, навсегда. А зачем быть в тягость?
Кё осталась одна. В одиночестве загоняла тонконогих ланей, в одиночестве проводила ночи под безлунным небом, изредка - тихо шепталась сама с собой, чуя, как уходит из-под ног земля в безумном ощущении пустоты. Цели в жизни не было, а потому тянуло дальше и дальше, бездумно перебирать лапами по звериным тропам, убивать время между чередой механических событий. Великий Лес принадлежал волкам, что ревностно относились к собственным териториям, гневливо-злобно скалились на иного хищника, что посмел покуситься на их стада, имел невыносимую наглость месить шагами их землю, вот и подалась Кё в степи, намереваясь направиться через пустоши к высокогорным снегам.
Пара суток пути по выжженным солнцем лугам, по блёклому клеверу и ароматной люцерне, по полям вересковым - приближалась грозовая туча, видна была матовая дождевая полоса, стелющаяся по земле и подползающая всё ближе, ближе. Рысь свернулась под боком пыльного валуна, ощущая боком его тепло и прислушиваясь к беснующимся раскатам стихии. Молния ударила в самую выдающуюся точку на поле - в массивный скольчатый песчаник, что частично поглотил заряд, а частично отвёл на доверчиво прижавшегося к нему зверя. Кё помнит только в болезненной неестественности разогнутые пальцы на лапах, сведённые судорогой мышцы и мягкую скользкую темноту, сменившуюся чередой неясных расплывчатых картин, голосов, запахов, звуков - пугающих и будоражащих одновременно. К ней обращались, её умоляли, на неё злобно скалились с гневливым рыком прогоняя прочь из чужого пространства. Без сознания рысь провела около суток, после чего долго не могла придти в себя, пережидала приступ слабости, безвольно лёжа средь пустоши и ощущая вокруг движение переменчивого мира. Ей повезло: доставшаяся часть небесного огня была мизерной по сравнению с тем, что ушло в землю, а потому оправилась кошка скоро, через пару дней придя в себя полностью. Видения были приняты то ли за временное помутнение рассудка, то ли за сон, случай принят к сведению и забыт.
В предгорьях провела Скёгги следующие несколько месяцев, промышляя архарами и привольно чувствуя себя в первозданных неизменных снегах, почитая за дом изъязвленные ельниками склоны и каменистые плато. За всё то время ни одна живая душа не покусилась на её територии, ирбисы не в счёт: благородные хищники не принимали миниатюрную кошку всерьёз, милостиво разрешая делить с ними горные кручи. Да и не так их много было, снежных барсов, изредка снисходящих до неторопливого разговора с пришелицей с равнин, разбавлявших её отшельничество.
Впрочем, мирное течение жизни прекратилось с моментом, когда дремлющую на широкой древесной ветви рысь потревожил чужой разговор: янтарный взгляд вниз - волки. Пара серых не была настроена враждебно, завязался диалог, в ходе которого была поведана Кё легенда о Граале, князе тишины, битвах и заветных желаниях, выполняемых затейливой вещицей, очутившейся в лапах победителя. И пришельцы оказались одними из тех участников, что искренне верили в непогрешимость древних сказаний, яростно боролись за возможность что-то изменить в порядком поднадоевшей действительности. Думаешь - есть у нас шанс? - в ответ на чужую реплику кошка поднимает глаза на задавшую вопрос волчицу и обмирает, когда пробегает по синей радужке, по тёмным выщербинам, по узкому зрачку такой знакомый искристый свет небесного огня. Снова пронзает её иллюзорная молния, только теперь тело не корчится в болезненных муках, то только в сознании - мелькают, летят, проносятся кадры-выдержки из чужой жизни, из чужого прошлого и будущего; видит Кё и себя, и бессчётные бои, и пузатых забавных волчат в снежном логове, и поверженную пару, которой не видать победы ни в одной из Игр. Целая панорама, панно цветное, где-то менее понятное, где-то ясное, где-то совсем расплывается увиденное. Словно просматриваешь чужую жизнь, а потом возвращаешься в реальность, где тебя, колосса застывшего со взглядом в одну точку, тревожно тормошат лапой. Божественный промысел? Кошка склонна в это верить, откуда ещё мог взяться тогда ценный дар?
Через некоторое время, не став дожидаться суровой зимы, новоявленная провидица спустилась обратно, на грешную волчью землю, под сень лесную, от которой успела уже отвыкнуть. История с фрагментами будущего повторилась ещё не раз, снова и снова облекала пятнистая хищница в слова увиденное, делясь со встреченными существами осколками их судьбы, несбывшегося, проживала чужое прошлое, иногда чувствуя себя вором, вторгшимся в личные покои. Постепенно расползался по землям слух о Лесном Пастыре, истории с годами складывались о кошке с отпечатком божественной длани, сособной поведать о том, что будет и о том, что было. Рассказывали о Кё, уже матёрой, начинающей стареть, сказки волчатам, искали её некоторые алчущие свершений, чтобы осведомиться, сбудутся ли их амбициозные планы - рысь повидала их много, отчаявшихся охотников за чудесным, незлечимо больных, расставшихся с родными. Научилась различать властолюбцев и страждущих с полувзгляда, видеть второе дно в словах, а заодно: понимать, что следует из судьбы доверять её владельцам, а что нет, не обрекая их на мучительное ожидание. Дар предвидения служит пятнистой хищнице верно, не знает осечек, пусть и хаотично оно иногда, это будущее - пойди разбери.
Так и идёт время, уже минул одиннадцатый год.
- связь с вами
qwezrell@yandex.ru
- ключ
верно.