Широкий язык неторопливо прошёлся по лапе вверх. Снова и снова, просушивая шерсть, а заодно занимая время и оставляя неплохую возможность не участвовать в разговоре - Шэт не отличался словоохотливостью, особенно в отношении чужаков. Впрочем, грех не ответить, когда вопрос адресован в твою сторону, да ещё и призван то ли задеть, то ли вывести на враждебную эмоциональную волну.
- Правда не всегда на поверхности. А я не привык лгать.
Короткие рваные фразы чуть охриплым голосом, спокойный мрачноватый взгляд. Надо думать, выглядит страж неприглядно, да ещё и мелко трясёт зверя после знакомства с ледяной стихией, после четырёх-то минут под водой - горит в груди и немеют губы, несмотря на то, что солнце вовсю печёт. Нетрудно принять за хтонического ортодоксального злодея, намечающего скорую расправу над невинной овечкой. И откуда знать чужакам, что ложь - последнее, чем будет пятнать себя этот гордый идальго? "Чёртов агнец."
Вид у прижавшейся к белому волчицы был озадаченный, проступала в изменчивой живой мимике вся работа мысли - недоумение, подозрение, а затем и вовсе неприкрытая злость, тут уже очередь Штрауха удивлённо взирать на собеседника, получая свою порцию порицания. Причём незаслуженную. Огненный коллапсирующий комочек ярости в груди потух практически сразу, нежелание спорить с самкой пересилило стремление поставить дерзкого щенка на место. Райдер был гордецом: истым, ревностно охраняющим своё достоинство от посягательств извне, но эти ребяческие выкрики казались скорее забавными, нежели раздражающими. Почему он "не оскорбляет свою лапу"? Чёрный невольно опустил взгляд на тяжёлую когтистую кисть, уголки губ поползли в стороны.
- Видишь ли, я не склонен потворствовать властолюбцам, и уж, тем более, не потерплю использования себя в эгоистических интересах, - ответил-таки серьёзно, несмотря на откровенную антипатию со стороны волчицы. Антипатию ли? Не виделось в ней чрезмерной агрессии, просто эмоциональность и вздорный характер, казалось Шэту, что стоит серой увидеть ситуацию под другим углом, и чувства мгновенно перетекут в иное русло. Впрочем, сейчас незнакомка явно не контролировала себя, не хватало ещё стать пассивным участником боя, будучи атакованным чужим барашком и не видя за собой морального права ни на что, кроме глухой обороны, действия, в отличие от бранных слов, не спишешь на вспыльчивость и не проигнорируешь со спокойным достоинством. Два своенравных агнца за один вечер - это уже слишком.
- Успокой свою пару, - теперь уже прошение адресовано стражу, оставшемуся безучастным к поведению спутницы. Устало, лишь с малой толикой возможного раздражения - как таковой неприязни к чужакам Штраух не испытывал. "Осталось надеяться на благоразумие своей овечки, что не полезет к ним с нелепыми дерзостями. Понимает же, надеюсь, что пара не в том состоянии, чтобы принимать вызов в Круг?"

Отредактировано Shtrauh (2011-05-07 00:03:08)

Мика

думаю тут и ежику понятно все.
Так же слова твоего стража .
да и потом, сложно ли понять что тебя оценивают, когда смотрят? вовсе нет.

Волк молча сделал несколько шагов за своим агнцем. Авали, как и ранее безудержная, немного неадекватная, резкая и... возможно даже глуповатая, во всем своим детском великолепии, прицепилась к черному Стражу. 
- Полоумный! Придурок!
Кричала маленькая волчица, будто бы стараясь вывести незнакомца из себя. Но он, подобно и самому Норфу , видимо обладал поистине дьявольским спокойствием.
- Успокой свою пару- в конце концов прозвучала просьба. Норф не беспокоился за Авали, этот Страж не стал бы попусту тратить свои силы на то, чтобы причинить увечья такому маленькому зверьку. Однако все же подступив к агнцу ближе тихо сказал:
-Не стоит.
- Не стоит так распинаться. Когда ты ударяешься лапой об камень и начинаешь ругаться, это ведь не принесёт пользы. Камень тебя не услышит
Поступила негромкая фраза от серой самки, той, что явно соперничала с собственным стражем. По неизвестной Норф причине, они не ладили друг с другом, будто отказываясь принимать собственную судьбу и стараясь ее изменить. Белый не знал сколько эта пара вместе, но складывалось впечатление, что день ото дня они постоянно старались пустить друг другу в глаза какую-либо колкость.
Правильно ли это? Характер ли или просто прихоть, в которой ни один не желает уступить? А битвы? Разве станет Страж защищать того, кто ему не дорог, а агнец доблестно принимать на себя удары за того, кого в сердцах хотел бы изничтожить?
Белый сел, внимательно смотря прямо в глаза чужому агнцу.
- От чего ты говоришь так? Он же твой Страж, вы - едины.

Следим за грамотностью.

Отредактировано Norf (2011-05-08 00:35:55)

После недолгих объятий стихии засел внутри хладный трепещущий смёрзшийся комок, Шэт так и не согрелся до конца. Хоть клыки перестали отбивать дробный ритм неизвестного доселе марша, и на том спасибо, да и шкура перестала смолистым тягучим панцирем стелиться по коже, поднялась иглами ежовыми, начиная подсыхать на солнцепёке. Надо думать, страж выглядел несуразно. Странно. А может и забавно, со стороны видней, самому же чёрному было безразлично. И мнение чужое тоже, Штраух привык лишь принимать его к сведению, оставляя за собой право вето на истину - уж слишком много было на его пути желающих надавить, преодолеть, навязать. Вот и вышла итогом личность жёсткая, не считающая должным ни уступать, ни отступаться.
Вот и сейчас, на реплику белого о единстве, райдер лишь насмешливо-упрямо дёрнул головой в неопределённом жесте. Что ему было рассказать? О щенячьей мечте о полноценной паре, что будет достойно идти бок о бок до самого конца, независимо от того, намечается в туманном будущем победа или нет? О том, как, будучи в возрасте чужого агнца и несильно отличаясь от серой восторженным нравом, столкнулся с таким же властолюбцем, строптивым единоличником, что считал должным поводом для действий лишь собственные позывы капризной душонки? О потере первой половины, с которой будто часть души вырвали, словно лапой сквозь шкуру забрались в широкую грудь и вынули с мясом живое истекающее? Как снова искал, воспрянув духом, сильное надёжное плечо рядом, а получил - скользкого ужа, что то и гляди обернётся ядовитой гюрзой и запустит зубы-иглы в подвернувшееся открытое место? Нет здесь охотников глубоко ворошить прошлое, особенно перед чужаками. Разве что чуть приоткрыться, да и то - поверхностно.
- Этот агнец - второй на моём счету. И второй раз я вместо верного плеча рядом получаю от судьбы неразумного капризного волчонка, на которого не то что в бою, в жизни не положиться. О каком единстве может идти речь?
По мере того, как всплывали лежалыми утопленниками из омута памяти воспоминания, чёрный, после "купания" пришедший к фазе ровного смиренного недовольства, снова распалялся. Не до яростного рыка, самообладания ему не занимать, а до тихого клокотания в груди и горящих янтарных глаз. И хвост раздражённо постукивал по мокрому песку.
Апатия собственного барашка осталась незамеченной, а точнее - проигнорированной. А вот поведение серой, сменившей гнев на милость, казалось занятным: интересно, бросить ей пару резких фраз, снова будет готова рвать за горло рискнувшего покуситься на святое? Впрочем, Шэт знал одно - в чём, а в жалости он не нуждается. Недоумевающий взгляд на чужого агнца, чуть насмешливая кривая гримаса, мол: чем бы дитё не тешилось.

Отредактировано Shtrauh (2011-05-10 22:09:52)

Норф смиренно выслушал своего агнца. Авали явно была взвинчена, взвинчена даже не непониманием всех вокруг, а тем, что ее разум отказывался принимать что-то другое, что-то из вне, что-то, не так похожее на сказку. Белый волк не хотел упрекать ее в неведении, не хотел упрекать ее в наивности, отчасти он и сам был таковым. Мир в розовых очках -  мир прекрасен и безвластен, каждому там лишь свой закон. Но коль рядом Страж, мир придется делить на двое.
- Авали, мир не плоскость, мир не ровная сказка. - выдохнул Норф подбирая слова как можно более доходчиво-Не все что кажется камнем воистину им является, не все что доброе не прячет за губами тупой и свирепый оскал.
Он не хотел этого говорить, правда не хотел. Во многом, эти мысли в корне противоречили его же природе, его же сущности его личному взгляду на чертов мир. В груди все сжалось в огромный кислый ком, который начал медленно и нудно подниматься к горлу, будто желая перекрыть все выходы истинным словам самого зверя. Но не смотря на внутренний сумбур, белый знал, что сказанное - правда. Он видел это, он  рассказывал об этом, он сам делал подобное.
Но все же белый щенок внутри начал скалиться  метаться.
И наконец-то, словно луч во мраке, агнец, что была причинной раздора, подошла к стражу. Возможно, это стоило ей немало усилий, как моральных так, возможно, и физических. Норф оставалось лишь гадать, что происходило в ее серой голове, какие баталии и схватки между "за" и "против" она испытывала. Они - пара. Им судьбою прописано идти бок о бок, ступать лапа о лапу , встречать рассветы и ливни. Они слишком едины, чтобы быть порознь, но и слишком едины, чтобы быть вечно рядом.
Белый волк улыбнулся. В лапах что-то кольнуло, призы ли к действию? Норф просто поднялся и склонив перед незнакомцами голову обернулся и тихо шепнул своему агнцу:
- Время пришло...- мерными шагами пошел прочь.

Чёрный, пожалуй, был слишком поглощён собственными упадническими мыслями, да что там - утоп в тех с головой, разве что не скрежеща зубами от злости на судьбу, чтобы заметить, как поднялся собственный агнец. От ровной, тягучей, тянущей жилы злобы, направленной не во внешний мир, а внутрь себя. Штраух, в отличие от многих игроков, не был фанатично предан идее божественного вмешательства в дела простых смертных обывателей, но тут появился повод сетовать на сказочников-демиургов: никак насмехаетесь, утопая в перистых облачных перинах, строя новые козни имевшим несчастье попасть под царственный взор? Божий глас, если задуматься, много страшнее иерихонских труб.
Бока коснулось тёплое мягкое, заставив малодушно вздрогнуть и обернуться. Барашек - Шэт вяло отметил, что даже не знает имени серой - словно бы примиряюще привалилась к нему, грея и молчанием подавая недвусмысленный намёк: хватит. Держать досаду в себе, впрочем, чёрному было сложно, как и успокоиться. Отшатнуться не отшатнулся от миротворческого жеста, остался сидеть бок о бок с волчицей, но мышцы окаменели, а уши медленно поползли назад, что ожидать на этот раз, какого подвоха? Обратив взгляд на агнца, Штраух тихо угрожающе пророкотал:
- Иудина ласка?
Его доверие не завоёвывалось столь просто, он не был болезненно контактен, не был способен и быстро привыкать к кому-либо. Шэт далеко не молод, закостеневшего характера уже не исправить, каким бы скверным он ни был. К слову, незнакомцы явно собирались покинуть отмель, белый подозвал вздорную спутницу, намереваясь отправиться дальше. "Так и надо", она говорит? Вот и проверим.
- Эй! Надеюсь, вы не спешите? - по-шакальи, недобро, поползли в стороны уголки губ в ответ на чужие философские измышления. Рассуждать все горазды, а вы попробуйте примерить на себя чужую шкуру, желание давать "добрые советы" отобьёт.
- Позволю себе разрушить эту идиллию, именем Игры и Святого Грааля, мы вызываем вас в Круг.
"Мы" неприятно резануло слух - придётся привыкать, хоть и ох как не хочется. А пока можно будет отвести душу в ритуальной дуэли, заодно и узнать, чего стоит агнец вне пустых разговоров, на поле боя.

Стоило только рассказать им всю правду о мире и они стали вместе, так и надо. Правда же?- Авали по прежнему была в своей прекрасной и наивной роли. Как хороши иногда не замечать очевидного и не знать естественного. Как же жаль, что не всем это дано, как же жаль, что ему нельзя быть таким же. Просто не позволено, иначе пострадает этот маленький комок счастья и тепла.
Но...
Слова бывают разные, бывают разные подоплеки слов, разные интонации, разные значения. Некоторыми словами убивают, другими ранят, третьими могут садистски терзать и мучать.
- Позволю себе разрушить эту идиллию, именем Игры и Святого Грааля, мы вызываем вас в Круг.
Слова черного волка, подобно остро заточенному клинку резанули слух. Затем, проникая глубже - разум. Ну, а после- сердце.
Уши резко дернулись назад, шерсть на загривке встала дыбом сама собой. Длинный белый хвост агрессивно поднялся вровень со спиною и сделал рывком круг.
Волк обернулся, смотря на соперника. В глазах Норфа уже не было того былого спокойствия, сосредоточенности, понимания. В зеленовато-бирюзовых очах горел агрессивный огонь хищника, огонь воина, которому сделали вызов. Вызов без каких либо высоких побуждений, желаний или причин.
Первородный гнев завладел разумом моментально. Зверь был не раздумывая вступить в круг но... Но отныне есть небольшое НО, которое ныне стало самым важным в его жизни. Авали...
Не доверяю? -промелькнуло в голове, когда Норф опустил взгляд на подростка, худенькую маленькую самку, что была чуть ли не в два раза его меньше. Казалось, что она рухнет от одного порыва ветра, не говоря уже о огромном черном страже, что будет наверняка хлестать ее не жалея сил.
Однако..По странному стечению обстоятельств силы их были равны. Сердце болезненно сжалось, будто по нему уже наносят удары. Норф не волновался за себя, он боялся за своего агнца.
- Ты готова?- спросил он у Авали. Ее слово будет для них обоих решающим.

"Даже не надейся на ласку", - чёрный насмешливо выдохнул-фыркнул. Не глумливо, а снисходительно, мол: прощаем щенку эту неосведомлённость в сфере библейских анекдотов, где водил святой агнец степных волков по пустыне, путь долгий и тернистый прошёл, чтобы пасть от предательского скользкого слова приближённого. Впрочем, Шэт и сам не помнил толком этой запутанной долгой истории, что слышал, будучи щенком, а потому - можно забыть и перейти с подтасовки воспоминаний к делам насущным.
Серая напряглась, дело было не в на миг прервавшемся от изумления дыхании и даже не в невольном напряжении, что чувствовалось шкурой как своё, а в отсутствии очередной попытки перехватить инициативу и вмешаться в ход событий, направляемых более опытным стражем в нужное русло. То ли удивилась столь сильно, то ли поняла, что тот, кто не раз через это прошёл, будет в роли строгого учителя куда предпочтительней собственной интуиции и горячей головы. Реакция потенциальных оппонентов же была более предсказуемой: явное волнение белого, его напряжённый взгляд, скользнувший с чёрного на агнца, читалось в том и волнение, и сомнение - неужто опасается, что верный партнёр в нужный миг смалодушничает? Впрочем, нет, колебания иного сорта, скорее опасается за жизнь юной спутницы. А вот у Штрауха достаточно поводов для душевных терзаний по поводу выдержки и решительности собственной овечки, это сейчас в глазах пары влажный предвкушающий блеск, а что будет после первой раны, стигматами проступающей на серой шкурке? Чёрт его разберёт.
Согласие было дано, и чёрный почуял уже знакомый, но будоражащий как в первый раз, прилив силы, а заодно - как замыкается Круг. Метров сорок очертила, схлопнувшись, матовая силовая линия-купол. Теперь за её границы выйти можно разве что после капитуляции одной из сторон или однозначной победы, или обоюдном признании ничьей. Впрочем, Шэт не собирался довольствоваться проигрышем. Не привык.
Склонив голову, Штраух смотрел на новообретённую пару. Что можно было ей сказать? Попробовать, несмотря на до сих пор покалывающее раздражение, ободрить или обнадёжить пустым обещанием? Это будет лживо, да и не дело то - марать священный ритуал пустыми словами.
- Я сделаю всё, на что способен и что должен. Постарайся вынести из боя опыт и смирить самовлюблённость - здесь не место эгоистическим устремлениям, - сухо, спокойно, насколько то было возможно в данный момент, когда играла кровь и хотелось выплеснуть уж скопившиеся чувства, пульсирующие под чёрной шкурой, - И.. осторожней со словами. В Игре они имеют силу и свойство облекаться в плоть.
Бывший агнец райдера был умелым магом, не чуять поддержки за спиной будет непривычно, впрочем, Шэт был из разряда тех, что не теряют присутствия духа практически никогда. Неуклюже, неумело легонько боднул головой чужое плечо в отеческом жесте - внутри негодующе закипело, но осознание необходимости иметь в тылу настроенного на положительную волну партнёра пересилило очередную едкую реплику, рвущуюся наружу. Ничего, потерпит с выяснением отношений до конца дуэли, а пока - мир, и только мир. Поднялся неторопливо, преодолел треть разделяющего их пары расстояния, оставив сзади около семи, а до белого - под пять метров. Взмахнул лохматым хвостом, вопросительно наклонил голову, в немом "начнём?". Не было агрессии, не было злости, направленной персонально на чужаков, только осознание Цели, Смысла и Желание выплеснуть в схватке наболевшее.

Отредактировано Shtrauh (2011-05-13 22:33:57)

Офф: я не представляю как начинать бой и как происходит ритуал, если перемудрил- исправлю.

По мере того, как замыкался силовой круг, волнение и возбуждение спадали. Холодная волна спокойствия,сосредоточенности и уверенности в своих силах пробежала по белому волчьему телу. Норф ни разу не участвовал в Битве, как и ни разу не желал этого. Возможно, раньше он бы и посмел отказаться, желая разбавить конфликт и желание соперничать простыми и мудреными словами, но не сейчас. Видимо, само поле настраивает Игроков на бой, придавая каждой стороне неприкрытую уверенность и усиливая то желание и ту цель, с которой каждый вступает на этот путь.
Что касается Авали, его агнца, то и за нее переживание мал-помалу улеглось на самое дно сознания. Она , наверное, единственная не искала в происходящем ничего иного, кроме святой и извечной игры и, главное, ей это нравилось.
Само собой возникло чувство поддержки, ощущение того, будто волк находился за каменной стеною, что рухнет сама, однако его защитит от ненастья. Признаться, необычное и чарующее чувство, однако немного отдающее собственной слабостью и неполноценность. Невозможность все делать самому была из ряда вон выходящей для привыкшего к одиночеству зверю. Осознание того, что тем более за него удар берет самка придавали слегка стыдливое чувство, как у щенка, что прячется за спину матери , когда его сверстники над ним хохочут.
Но ненадолго.
Взгляд чужого агнеца казался совершенно пустым и спокойным. По правде говоря это не могло ни радовать, ибо изначально Норф предполагал с ее стороны взболомошность, дикость, агрессию. Однако этого не последовало, что начало менять мнение белого стража о новой знакомой.
Белый сделал шаг вперед-Наше имя Дример и мы принимаем вызов.- громко и четко рыкнул самец и сделал небольшой кивок в сторону соперников.

Отредактировано Norf (2011-05-14 01:42:17)

Ответ на реплику агнца последовал практически сразу, пусть и невербальный - в очередной раз подёрнулась тонкой сетью складок переносица, пролегла вслед за движением шкуры тонкая ложбинка меж надбровных дуг. Не раздражённый оскал, а лишь намёк на него, сдержанное в последний момент явное раздражение. Ну и чёрт с ней, остаётся надеяться, что не наделает вздорный щенок, пытающийся казаться взрослым, глупостей сверх меры и не отправится к Шиве бороздить Стикс на хароновой ладье.
Резкий недовольный взгляд в сторону агнцев, что явно приняли ритуальное действо за уличный шутовской балаган, за яркий аляпистый шатёр шапито или ещё что легкомысленное, беззаботно усевшись почти рядышком на песчаном берегу. Для Шэта, жизнь положившего на борьбу внутри Игры, на боевой азарт и вечно глодающее тугие колки нервов стремление к победе, то отдавало лёгким кощунством пополам с непростительным легкомыслием. Ещё чего надумали, рушить атмосферу соревнования. Ну хоть белый был настроен более чем решительно - чётко и звучно была произнесена такая знакомая форма зачина.
- Наше имя - Прауд, да победит сильнейший.
Зеркальное отражение жеста стража, Штраух в лёгком полупоклоне наклонил голову, отдавая дань традициям и приветствуя оппонентов. Чётко отмеренное движение: чуть выше - оскорбить каноны и потворствующих борьбе за Грааль божеств, чуть ниже - себя. С говором покончено, теперь дело сталось за более привычной частью, дуэлью, и то радует: чёрный хоть и относился к Игре трепетно, но расшаркивания-прелюдии явно недолюбливал, предпочитая не мудрствовать лукаво и ограничиться минимальным набором должных фраз.
Шэта отделяло от соперника чуть побольше трёх метров, совсем ничего - каких-то полтора прыжка. Впрочем, райдер не спешил начинать первым. Мягко ступая по вязкому песку, он начал по широкой дуге обходить стража, забирая влево и держа всё ту же дистанцию.

Прауд
Их имя было Прауд, что означат Гордый. Норф несколько раз мысленно повторил Имя соперника в голове, проверяя и переворачивая его как только можно. Имя- оно уже часть огромной игры, какое имя- такой и воин. Многое можно было сказать о звере лишь зная как его назвали Звезды. Оставалось надеяться, что гордость та это не завуалированное высокомерие.
Агнцы сели в сторонки. Авали и серая незнакомка, будто давние друзья улыбались и перемигивались друг с другом. К чему? Что сейчас видит его агнец? Веселую игру? Щенячьи бесечки или простой спорт? Ей было интересно, ей было хорошо. Но как поведет она себя почувствовав боль, как моральную, так и физическую..? Будучи Сэйбером, Норф знал о своем даре лечить и отдавать часть силы своему агнцу и это, хоть немного, но успокаивало белого воина.
Ни слова больше.
Черный соперник начал кружить вокруг, держа дистанцию в три метра. Этот ритуальный танец, почему-то был неотъемлимой частью практически каждых битв. Да, во время него герои могли рассмотреть и изучить друг друга. Однако сейчас, Норф не желал этого делать. Толи от желания проверить соперника на чистоту его же имени, толи от выбранной тактики, Белый остался стоять на месте, гордо вскинув морду и выпячив грудь, лишь глазами провожая шаги соперника и слегка поворотом головы.
Кто ударит первым?

Странно это, когда ни разу не чувствовавшееся ощущения вдруг просыпаются и начинают жить своею жизнью. Странная концентрация, непонятное напряжение в воздухе, взявшееся невесть откуда...Норф пребывал в растерянности от своего странного состояния когда...
Когда он почувствовал еще более странное чувство, чувство, будто тело сковывает невидимыми цепями, начинает подстегивать по бокам и голеням, груди и морде. Это не была истинная боль, как , например, когда клыки волчьи рвут невинную плоть. Это была внутренняя боль, обусловить которую можно было лишь творением соперника.
Поначалу, Норф хотел воспользоваться своими природными силами, своим дарованием... Однако нарастающий гнев, как волною, смывал все мысли о блокировке.
В любой битве наступает момент когда нужно сделать первый шаг. Норф отвел глаза, посмотреть на Авали, что по прежнему сидела в стороне. В ее щенячьих глазах горел интерес и жажда зрелища, в глазах же белого - надежда на благополучие.
Морду была вскинута вверх, Норф сделал глубокий вздох и... И сделал первый прыжок к черному, направляя свою недужную силу на то, чтобы приподняться на задних лапах и толкнув соперника вонзить свои клыки ему в шею.

Боль Авали почувствовала не сразу. Она пришла плавно, постепенно, сжимая все внутренности. Казалось, она, как яд, расходится по телу с каждым ударом сердца. Она исходит изнутри, из этого самого сердца. Все сильнее, и сильнее, от стража к ней, к агнцу, освобождая его, по не многу, постепенно…
Авали даже не относилась серьезно к тому, что происходит. Это было назойливо, неприятно, но не более, как комар, который вечно жужжит над ухом и которого невозможно отогнать.
Тук-тук…
Все сильнее схватывает, все сильнее. Авали согнулась, закрыла глаза. Было пока не тяжело. Просто… Просто странно. Не приятно.
Ласточка не была готова, даже морально. Но пока это было не страшно, не очень больно. Просто сковывало что-то изнутри, прижимало к земле.
Тук-тук…
Она действовала инстинктивно правильно. Вспомнилось, как она съела большой и красивый гриб, как после этого она лежала, мучаясь жаждой, успокаивая взбесившийся живот. Спокойно, глубоко дышала и пила воду. И лежала, ждала…
Наверное, сейчас происходит что-то похожее на ту боль?
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
И сошла на нет. Зрительный контакт прервался.
Авали выпрямилась, распахнула глаза, улыбнулась снова.
А оказывается, это не трудно. Сейчас не трудно. Да и потом не трудно будет. Ведь мир – он весь для неё. Крутится вокруг, а она – центр. Как может быть тяжело? Это же нереально. Попросту невозможно.

Больно мазнул по подушечкам лап крупитчатый кварц, царапая и обжигая. Рывок в сторону вышел неожиданно мощным - в запале чёрный вложил в маневр слишком много сил, переборщив и проехав дальше, от места предполагаемого приземления оппонента, на все полтора-два метра. Чуть больше полутора корпусов отделяло теперь стражей, если прикидывать на глаз. Штраух, взрыв землю и пустив из-под резко взметнувшихся лап песок фонтаном, бросил тело вбок, разворачиваясь к белому мордой, только мохнатый хвост в воздухе мазнул.
Шэт любил затяжные бои. Долгие, растянутые на десяток минут, когда кружат в изящном танце дуэли два точёных силуэта, прощупывая оборону друг друга и выискивая уязвимые места. Это, в его понимании, в корне разнилось с мимолётной стычкой, когда после уномоментного припадка грубой силы оба противника готовы испустить дух в ближайшем осиннике, расползаясь по разным углам импровизированной арены изорванными на клочки, до живого мяса. Побеждает не причинивший наибольший ущерб, а сумевший вывести из строя и обездвижить, доказав своё лидерство и оставив познавшего горечь поражения упиваться собственной слабостью. Чёрный не был охоч до крови, скорее - до азарта торжества.
Чужак обернулся, снова сократил расстояние, оказываясь в опасной близости в несколько сантиметров от волчьего носа. В ближнем бою силы были бы примерно равны, но Штраух не спешил в сшибку - в лукавой улыбке до середины клыков расплылся и с оттяжкой ударил ребром лапы по земле, пуская в голубизну чужих глаз целую пригоршню песка. И снова, не пуская в ход крепкие челюсти, сделал попытку уйти от реакции белого на неожиданный приём коротким прыжком вбок.

оос: у меня тоже всё дела, дела - на большую часть выходных.

Подобный бой, когда со стороны соперника не было ни малейшего жеста агрессии, а только странная пассивность, был Шэту в новинку. То и боем-то не назовёшь, когда от тебя покорно ожидают удара, чтобы не отступать от положенных волчьих традций. "Игра есть боль, игра есть столкновение, а не глупый фарс" - читалось в глазах белого в момент между тем, как страж заметил резкое движение чёрной лапы, услышал жестяной скрежет кварца и зажмурился. Откуда в нём столько серьёзности - непоколебимой, внушающей даже не уважение, а оторопь и суеверный трепет? Не соответствовал чужак, в отличие от его взбалмошной спутницы, истинному имени: Мечтателю, казалось Шэту, положено быть чуть легче на подъём, чуть легкомысленней - ну хоть на йоту менее холодным быть! А то смотришь, и что заплутавший в узких лабиринтах северных фьордов айсберг воздвигается.
Вопреки ожиданиям, условно "запрещённый" маневр чёрного не возымел действия, не вызвав ровным счётом никаких эмоций. Соперник лишь потёр запорошенные глаза, не подав голоса и не ударив в ответ. Странно? Действительно, райдеру казалось то выходящим за рамки привычного, сталкиваться с подобными противниками до сих пор не приходилось. Подумалось - неужели нрав позволит топтаться на месте, ожидая чужой инициативы, до конца дуэли? Впрочем, проверять не хотелось, уже сейчас занималось раздражение. Будь по его, а там посмотрим.
Смоляное тело, ушедшее вбок, остановилось в полуметре от белого лишь затем, чтобы найти опору и с силой оттолкнуться от сыпучей тверди, в низком стелющемся прыжке и с разверстой пастью отправляясь в сторону противника. Метясь снизу вверх: поднимется на дыбы, защищая горло - откроет мягкий податливый живот, замешкается - шею, а ответит тем же - появится возможность уцепить за пасть, морду или чувствительный нос.